Чуть теплая рука в ладонях. Холодные знакомые черты. Ледяные углы приборов. Каменные губы под пластмассовой маской...
"Все было прекрасно. Все было чудесно. Идиллично. Теперь..."
Олег отнял лицо от подушки, впитавшей в себя его слезы, сел на постели. Шуршала тишина. Слышалось ровное дыхание соседей по комнате общежития - Арсения и Сергея. Темноту разбавляли пробивавшиеся сквозь шторы синие огни.
Он сидел так долго, неподвижно, сгорбившись - пока не заныла спина. Потом передвинулся, прислонился к стене, продолжил смотреть в никуда...
Организм человеческий не может жить без сна - парень на следующий день не проснулся, спал, спрятав голову под подушкой, и злым сонным голосом отправлял пытавшихся его разбудить в долгое путешествие по черным пятнам русской лексики. Кошмары одолевали его весь день; ему мнились убийства, насилие, драки, войны; в его снах повсюду соль крови смешивалась с солью слез. Арсений тряс его за плечи, когда он в жару и бреду шептал одно и то же имя, которое до этого часто звучало в его телефонных разговорах. Наконец парню пришло в голову облить друга водой, что он и сделал; Олег очнулся, чихая и кашляя, отмахиваясь от мокрого одеяла.
За окнами опять было темно. Сергея не было; на столе стояли пустые чашки, полуостывший чайник и грязные тарелки. Олег лихорадочно выискал на тумбочке свой мобильный, всмотрелся в дисплей. Ни одного сообщения, ни одного звонка. А ведь он оставил врачу свой номер.
Арсений сидел, искоса глядя на друга.
- Тебе надо в больницу, - констатировал он.
Олег с отвращением оглядел комнату.
- Да, в больницу, - внезапно проснулся он. - Срочно в больницу. Только зачем? Там все по-прежнему. Хотя нет... я хочу его увидеть.
Покачиваясь, Олег поднялся, оделся.
До Арсения, наконец, дошла простая идея:
- Олег, что-то плохое случилось? Ты выглядишь... как жертва теракта одиннадцатого сентября.
- Неужели такой грязный? - усмехнулся парень, мысленно дал себе ответ: "Да. В моральном плане."
- Ну и черт с тобой.
- Арсен, у меня вчера друга убили. Тот, которого избили парни с ГБФ, был самым дорогим для меня человеком.
Арсений отложил книгу.
- Так он же... Так ты же его...
Олег молчал.
- И... и он умер?
- Он в коме, из которой не выходят.
Теперь замолчал Арсен. Олег вышел - умыться, когда вернулся, надел куртку и, шатаясь, побрел по коридору.
- Я в больницу, - сказал он Арсению; тот смерил его подозрительным взглядом, соскочил с кровати.
- Эй! Подожди! Давай вместе, - ты ж не дойдешь...
Клиника была в двух шагах от университетского общежития - через улицу. Арсен проводил Олега до палаты и остался ждать в коридоре. Парень скрылся за белой дверью палаты.
Когда он вернулся, Арсений заметил страшную бледность на его лице.
- Э, брат, плохи дела, - проговорил он, заглянул на секунду в палату. Но лицо спящего незнакомого парня ему ровно ничего не сказало, он вернулся и довел Олега обратно до общаги.
***
Некоторое время спустя
Олег завел дневник, чтобы писать в него всякую чушь, стихи и свои разговоры с пустотой, и хоть открывал его редко, мы можем сказать его словами очень трудные для него переживания. /... - честно рассказал о своих методах офигевший автор/
"13.10.
Я вновь был там. У его постели ничего не изменилось, хотя прошел месяц; только медсестры придвинули тумбочку на пару сантиметров ближе к окну.
Какое равнодушие вокруг него! Белые стены - такие холодные! Те же медсестры и не признают его за живого! Палата вся - равнодушная. И там он живет уже... долгие-долгие недели. Денис ненавидит белые стены, - и как же он может среди них проснуться и выздороветь?!
Динька, Динька мой, где же твой дух витает? Динька, любовь моя, мой ангел и моя жизнь, прости меня. Я уже казнил себя сотни раз бессонными ночами, я уже умер за тебя... Я знаю, твое страдание ещё не выплакано мной, но молю тебя, - прости и проснись!
Мне не шестнадцать, я не могу думать о самоубийстве, тем более что ты ещё жив...
Жив? А можно ли это - его тело - назвать живым? Эти губы всё мертвее, они скованы смертью, и мне кажется, что они уже не способны на любовь. Эти руки тверды, как покойничьи, эти глаза закрыты, о боги, эти глаза закрыты на вечность!
Денис, ты однажды покроешься изморозью, позеленеешь с годами, как труп, ты мёртв, мой Динька. Мой Динька, тебе неведомо, какая боль грызёт моё сердце, рвёт ткани и вены, в то время, как я пишу эти ужасные строки...
Довольно рыданий. Я знаю, что только я виновен в произошедшем, и понесу заслуженную кару - боль и одиночество."
...
"18.02.
... Одиночество! Да что я знал, когда писал об этом! Да ничего! Моё одиночество беспросветно, как монолитная стена, и, едва кто-то хочет пробиться к моей холодной душе, едва в этой стене появляется трещина, я спешно восстанавливаю мою ночь, мою пустоту, моё одиночество. Я не хочу знать никого и ничего, кроме тебя, тебя, в чьей смерти я повинен.
... О боги, как это ужасно - приходить по выходным в знакомую палату и полтора часа смотреть на труп."
"13.05.
...Денис, я влюбился. Я правда влюбился. Извини меня."
Олег захлопнул тетрадь и бросил ее в ящик письменного стола.
Арсений лежал на кровати за его спиной, читал Кассирера.
- Опять психуешь? - спросил он, услышав, как резко хлопнул с силой задвинутый ящик.
- Психую. Это моя профессия. Я же псих и маньяк...
Арсен усмехнулся. Бросил книгу на пол, с наслаждением вытянулся. Олег, опустив взгляд, мысленно извинился перед Денисом. Секунды медленно текли; Арсений, взглянув на стенные часы, заметил:
- Через пятнадцать минут общагу закроют. Надо было до продуктового сбегать...
- Так пойдем, - встряхнулся Олег, поднимаясь. - Выспаться ты еще успеешь... Кстати, где Сережа?
- В гостях, - фыркнул Арсен, - у пацанов со второго курса.
Они сдали ключ и выбежали на прохладные улицы, оглушившие их шумом и блеском.
- Я хочу в наш Усогорск, - поморщился Олег, ускоряя шаг.
- А может, не будем возвращаться в общагу? - с улыбкой спросил Арсен, догоняя его.
- Не хочу я к твоим девчонкам.
- Почему сразу к девчонкам?
- А куда еще? Не в клубе же ночевать! Завтра тяжелый день.
- Убил бы я тебя за твою ориентацию! - досадливо шмыгнул носом Арсений.
Сердце Олега обдало холодом и жаром. Парни добежали до магазина молча, перемолвились парой слов, покупая продукты; Олег не обиделся на шутку, но понял сердцем и умом, что убежденный натурал никогда не станет парой гею; Арсений немного испугался брошенного Олегом взгляда. Он всегда побаивался своего друга.
Поэтому ему стало не по себе от вопроса, который задал Олег на обратном пути.
- Слушай, Арсен, ты не боишься? Что с голубым повелся?
Арсений вздохнул, отворяя дверь общежития, понимая, что его испуг прочитан. Все-таки друг есть друг - и видит все.
- Боюсь. Когда ты пьяный.
Дверь хлопнула за спиною Олега. Они вернулись в комнату, где Сергей целовался с незнакомым парнем; Олег взглянул с завистью, Арсений поморщился и вышел прочь.
- Если бы не ты, я бы смотался с этой комнаты к чертям собачьим, - сказал Арсений, услышав за спиной знакомые неторопливые шаги - он стоял на лестничной площадке, у подоконника.
- За это тебе спасибо, - хрипловато сказал Олег. - Что поддержал.
- Как Денис?
- Как всегда...
- Выздоровеет.
Олег усмехнулся.
- Я не верю в это. Ну, а раз не верю, то этого не произойдет. Я в Аду расплачусь за все содеянное.
- Идиот.
- Обожаю твою честность!
"Черт, - подумал Олег, - ведь у меня не хватит сил ему признаться... Как мальчишка, честное слово! Но, когда он улыбается... Нет, это пытка."
Парень с усилием заставил себя смотреть в окно, а не на друга.
"Боги, подарите мне его!" - а вслух сказал:
- Пойдем ночевать к девчонкам... из сто шестнадцатой. Пусть уж Серега... развлекается.
Немного подвыпившие, они возвращались в комнату в четыре утра. Олег позвонил Сергею, чтоб тот открыл дверь.
Во мраке комнаты Арсений был так близок, что в Олеге оставалось только одно желание: прижать друга к прохладной стене и поцеловать, чтобы эти губы стали мягкими и влажными, а глаза, блестящие в темноте, смотрели только на него. Но Арсен прошел мимо, к своей кровати.
Заспанный Сергей куда-то вышел вместе со своим парнем. Олег уселся за свой любимый письменный стол, включил настольную лампу; прислушался к тихому дыханию друга.
Олег написал короткое стихотворение, скомкал листок, бросил в урну.
- Боги всесильные, подарите мне его... - сказал он вслух.
- Кого? - заинтересованно спросил Арсений.
Парень опустил голову на руки, искоса посмотрел на Арсена.
- Пообещай, что я не потеряю друга.
- Какого?
- Тебя.
- Не потеряешь. А что случилось-то?
- Я люблю... тебя.
- Проспись, - произнес Арсен и отвернулся. - А завтра пойдем к Денису.
- Послушай, Арсен, ты влюблялся когда-нибудь?
Парень молчал.
- Ты знаешь, что влюбленность - это безумие? Я знаю, я помню Диньку, не говори мне о нем, но ждать я не могу все равно. Прошло полгода, его со мной нет. Я не могу приказать своему сердцу - или что там вместо него - любить кого-то другого. Но как, скажи мне, мы можем теперь вести себя, подобно прежнему, если мое счастье теперь составлено твоими взглядами и прикосновениями, если я дрожу от одного твоего имени на своих губах, и если, глядя на тебя днем, на лекции, я знаю, что ты... что ты не будешь моим вечером? Ты мне помог, ты меня поддержал, и я чувствую себя должником, но ты сам себя обрек на мою любовь. Посмотри в зеркало - ты чертовски красив. Прости. Я все сказал. Это лучше, чем если бы я тебя изнасиловал, позвав на помощь Сергея или кого-нибудь из наших парней, - ты бы возненавидел меня.
Арсений вздрогнул от последней фразы.
- Ты не Олег, которого я знал раньше.
- Нет. Все тот же.
Арсен тихо поднялся, подошел ко столу, облокотился на него, встретился взглядом с Олегом; тот не выдержал, стал опять смотреть в дубовую поверхность.
- Дай мне подумать, ладно?
Олег едва заметно кивнул.
- Арсен, ты жутко мужественный человек.
- А ты баба, - усмехнулся парень и пошел спать.
Но Арсений не спал. Он прикидывал нехитрую череду возможностей и думал о том, о чем на свежую голову ему размышлять было бы вовсе противно. "А сегодня ведь тяжелый день", - вспомнил он под утро и забылся тяжелой дремой.
Они ушли на лекции в разное время - Олег, когда было совсем рано, Арсений, напротив, опоздал; сели по разные концы аудитории, но Арсен бесконечно чувствовал, как его друг смотрит на него, и почти слышал случайные нервные постукивания непишущей ручки о стол. До конца дня друзья, или теперь уже не являющиеся такими, не разговаривали; а после пар Арсен увидел Олега, шатающегося взад-вперед у крыльца клиники.
- Не зайдешь?
- Не могу.
- Пойдем в общагу.
- У нас же еще...
- Плевать. Пойдем.
Арсен обнял друга за плечи и повел прочь от клиники.
- Денис болен, ты тоже. Как больной ребенок, честное слово.
Дверь в комнату за ними хлопнула; парень бросил сумку на стол, разулся; ушел за водой с чайником; вернулся, включил.
- Ну-ка, - переборов дрожь, сказал он Олегу, стоявшего спиной к обеденному столу, подошел ближе. - Ну-ка, поцелуй.
Теплые пальцы коснулись его шеи; почему-то робкие губы коснулись его губ; короткий поцелуй, сопровожденный волною сумасшествия, завершился. Олегу было трудно; он спросил, опустив взгляд:
- Противно?
Арсений коснулся своих губ пальцами, серьезно посмотрел на друга.
- Нет...
Олег более не стал сдерживаться. Он обнял Арсена, как давно уже хотел, целуя с привычной уверенностью и требовательностью, выпивая с его губ ту страсть, которая палила его последнее время и томила задолго до этого в тисках скрытой любви.
- Я очень тебя люблю, - проговорил он, отстраняясь. - Ты будешь со мной?
- Ты мой друг, - невольно улыбнулся Арсен. - Но буду с тобой не поэтому.
Олег рассмеялся, но тревога его уже грызла - Денис теперь точно его не простит. Увлечение, страсть, секс с кем-то другим еще были извинительны; но не любовь.
- Люблю, - выдохнул Олег, увлекая Арсения на свою постель, усадил его на себя, положил его ладони на свою грудь.
- Там сердце, оно еще бьется, и гонит по венам кровь, но только ради тебя. Потому что больше не для кого мне жить.
Они не жили днями, а проживали их, чтобы вечером войти в почти свою комнату общежития и выключить свет. Арсений любил сумрак и в сумраке становился раскованным; а на свету запрещал Олегу даже обнимать себя за плечи, хотя общага уже знала об их отношениях.
Когда в выходные не осталось студентов в общаге, Олег нашел момент и увел Арсена в комнату; неделю парень не позволял себе большего, чем поцелуи, и ощущал, что это любовь, это прекрасно и чисто. Он умел приласкаться к Арсену, в темноте прижимая его к стене и шепча на ухо слова, от которых Арсений сладко краснел - Олег чувствовал это пальцами, касаясь его щек.
- Ты похож на Дениса, - проговорил парень. Динька всегда незримо присутствовал в их отношениях, и Арсен иногда ревновал; он знал, что, если Денис очнется от своего вечного сна, Олег бросит его, устроит все так, что они больше никогда не увидятся. - Смущаешься, как невеста.
- За невесту ответишь, - едва слышно ответил Арсен, - жених, блин.
- Жених, жених... Пойдем, невеста, на усыпанное цветами брачное ложе.
Арсений ударил друга в живот; тот неслышно рассмеялся. Они шутливо подрались; но в комнате включился свет. Вошел хмурый и злой Сергей, бросил на парней взгляд исподлобья.
- Пойдем, - шепнул Олег. - Смыться из общаги еще не поздно.
Он, насвистывая какую-то мелодию, накинул куртку, позвенел мелочью в кармане, пересчитал оставшиеся до стипендии деньги, и вышел из комнаты. Арсений, немного помедлив, последовал за ним. Их ждали холодный дождь на улице, комната гостиницы, тепло друг друга и постель.
Сергей остался в одиночестве.
***
Шепот, робкое дыханье... и заря, заря.
Аромат чужого тела смешался для Олега с ароматом розы, сумрак еще не сполз с их постели, и так не хотелось утра.
- Арсен...
- Я впервые для тебя не Денис, - улыбнулся парень, проводя пальцами по волосам любовника.
Олег смущенно опустил взгляд к смятой постели и ничего не ответил.
"эпилог главы"
...Арсений и Олег были рождены в один и тот же день одного и того же года. Этот день стал для общаги весомым поводом для празднества, оккупировавшего их комнату с самого утра. Парни, нетрезвые, - что определялось с первого мимолетного взгляда, - шалили и целовались у всех на виду, под ярким светом ламп; тогда как обычно не выносили нежных лобызаний за пределы безлюдного сумрака.
Фотоаппарат запечатлел их на нескольких снимках, - игривые объятия хищника и жертвы, влажное соприкосновение губ и чьи-то пальцы на чьей-то открытой шее.
Когда Артур на следующий день принес им распечатанные фотографии, Арсений расхохотался, поглядев на них, бросился к столу и надписал с обратной стороны одной из них, - крупными размашистыми буквами, почерком, каким писал во всем университете один только Арсен, - "Я не голубой! Я просто люблю Олега".
2. Даниил
Remember, my child: without innocence... hope is only illusion.
(Запомни, дитя мое: без чистоты... надежда - только фантом)
Nightwish, "Bless The Child"
"18.09.
И скучно, и грустно, и некому руку подать... Динька, где ты? В чьих ты спрятан лицах?.. И далеко ли мне еще тонуть в бездне трагедий? За что убит теперь Арсен? За то, что я в него влюбился?
Да, я хочу жить! В этом мой грех? Скажи, Динька, где мое спасение? Где ты?"
...Арсен умер месяцем раньше, ночью, после прогулки по предосенним улицам.
Он и Олег, вернувшись в комнату, спокойно уснули в объятиях друг друга - щека к щеке, грудь ко груди; а проснулся только Олег. И очнулся он от холодного кошмара, в предрассветной лихорадке; почувствовал холод в теле друга...
Арсений никогда не рассказывал друзьям о своей болезни: он даже не мог предположить, что умрет от нее в постели с одним из них.
Были крики, слезы, непонимание, безмолвные врачи; родственники в черном, похороны, алые розы на могиле. Пронеслись, как сон.
Вот тогда Олег вновь открыл свой дневник; он почти не доставал его за все то время, которое был с Арсением - четыре летних прекрасных месяца, и только складывал меж его страниц памятные записки и бумажки. Записав несколько строк, парень пролистал тетрадь; наткнулся на две фотографии - он и Арсений; два бесстыдных поцелуя посреди комнаты.
"Я не голубой! - было написано на обороте одной из них. - Я просто..."
Олег захлопнул книжицу с такой злостью, будто это были ворота ада.
Однажды стылым, хотя еще солнечным, вечером Олег зашел в клинику и поднялся, как всегда, на третий этаж. В коридоре, как всегда, было гулко, одиноко и скучно пахло лекарствами; как всегда, Олег толкнул притворенную дверь и вошел в палату друга.
Рядом с его постелью сидел Даниил. Наверное, это был человек, которого Олег менее всего ожидал бы увидеть вообще. Полузабытые воспоминания озарили память впечатлениями общей юности.
Парень почти не изменился с тех пор, как Олег видел его в последний раз - в Сыктывкаре, после проваленных Даниилом вступительных экзаменов, к которым совершенно он не готовился, пропадая в незнакомых компаниях и клубах.
- Здорово, - сказал Даниил, пожал Олегу руку. - Жизнь такая отвратная штука...
- Жизнь - хорошая штука, - возразил парень. - Это судьба гадюка.
- Да, она злая. Особенно твоя.
- Твоя добрее?
Денек усмехнулся.
- Давай не будем здесь говорить обо мне. Я пришел за другим.
- Зачем?
Даниил ответил долгим, пристальным оценивающим взглядом; у Олега заболела голова. Он прислонился к стене, повторил:
- Зачем?
- За тобой, - и добавил, улыбнувшись недоуменному взгляду Олега:
- Любовь - горькое варево. Ты нахимичил с Арсением и потерял его, но не знаешь, почему. Я тебе скажу, если ты поедешь со мной в гостиницу.
- Откуда ты знаешь...
- Про Арсения? Он мой друг. Или брат. Троюродный по линии тетки моей матери. Олег, я куплю тебя: ты поедешь со мной в гостиницу, а я подарю тебе надежду относительно этого... лежачего больного - расскажу тебе кое-что.
Олег молчал, остановив взгляд в одной точке в изголовье Дениса.
- Поехали, - кивнул Даниил. - Тебе не впервой так торговать собой.
Разозленный Олег хотел было что-то сказать, но сдержался, и зашагал к двери первым, независимый и гордый, как подросток.
- Я не хочу тебя.
- Да ну? Ты же всегда кипишь. Помнишь, как ты кипел, когда в первый раз посмотрел на Арсена как на парня, а не натурала?
В комнате было светло и ясно. Парни стояли лицом к лицу, как когда-то очень давно. "Дэжа вю" - мелькнуло в голове Олега. Лицом к лицу; один глядел хитро, другой - враждебно мерил его взглядом.
- Помню, - холодновато ответил Олег.
Даниил, улыбаясь какой-то не свойственной ему, дьявольски-злой улыбкой, протянул к старому другу руки и сомкнул пальцы на его плечах. У Денька были очень горячие пальцы, горячие, как нагретое над племенем железо; Олег вздрогнул.
- Горячо, правда? Закрой глаза, Олег.
Парень, сам себе удивившись, послушался; им овладело странное равнодушие к тому, что с ним сделает Даниил. Ладони его опустились, обжигая кожу под футболкой, к локтям Олега; парень терпел этот жар.
Прошла минута или две; пришло ощущение какого-то сна, словно Денек загипнотизировал его. Щеку начали ласкать пылающие губы.
- Динька, - задыхаясь, проговорил Олег.
Знакомые губы, губы Дениса, ответили поцелуем. Жар, жар вокруг объял его тело, окружил со всех сторон; Олег едва слышно застонал.
- Это ты, Динька...
Продолжились ласки, поцелуи и сон в страшном жару. Олег был счастлив, на верху блаженства: он узнавал эти руки, манеру прикосновений, бесконечную нежность и верил им, верил, что это Денис, как иногда мы безоговорочно принимаем догадки своей интуиции.
- Я люблю тебя, - шептал он, когда его раздевали. Мягкая постель приняла в объятия огня.
***
- Где Олег, черт его возьми?! Только не говорите... Нет, Наташа, только попробуй звонить в милицию! Не люблю ментов. Сначала в морг!
Наташа пожала плечами. Сергей точил карандаш, и сточил уже половину, ворча и ругаясь.
- Я уже звонила. Куда только можно.
- И?
- Нету.
- Где он еще может пропадать целую неделю, если не... ну да черт с ним. Не пойдет на сегодняшнюю дискотеку - сам виноват, собака. А на дискотеке такие люди будут...
- Какие?
- А тебе, Наташка, лучше не знать. Эти парни не про тебя. Вот Олег - свободный, он да...
***
- Только не исчезай, - сказал Олег, обнимая мнимого Диньку. Раздался вздох.
Грудь любимого под щекой и ладонью перестала быть родной. Олег очнулся, поднял голову. На него задумчиво смотрел Даниил.
Мобильник на столе пискнул, отмеряя новый прошедший час.
- Прошло сто сорок четыре часа, - произнес Даниил.
- Ты...
Денек промолчал.
- Зачем?!
Денек приподнялся, кутаясь в одеяло. Олег отвернулся, стирая с глаз непрошеные слезы. Налитые огнем тяжелые пальцы опять сомкнулись на его локтях, и ощущение сна неумолимо начало сковывать разум.
"Что?! Опять?! Нет!!.."
- Даже если бы я остался в облике Диньки навечно, - произнес над ухом жестокий голос; кожу обожгло дыханием, - то ты не принял бы меня снова. Но зачем ты тогда меняешь настоящего Диньку на чужие облики и чужие души?
Горячие руки развернули его; Олег увидел перед собой злые карие глаза.
- И пойми же ты, - пламя раздирало кожу и яростно охватывало его вновь, - Денис - это вся твоя жизнь, а не только ее начало, как ты думал сперва...
Руки оттолкнули его в прохладную постель.
- Я скажу тебе то, что обещал, - продолжал Денек спокойным обычным голосом. - Ты знаешь, моя мать работала в больнице, а до этого училась в институте медицины. Вот история, которая была выше всех изучаемых ими наук: два парня попали в аварию и были на грани смерти. Оба лежали в реанимации; им сделали по четыре операции - и все за одни сутки. К ним рвались попасть их девушки; их не пускали, чтобы они себе не портили нервы и здоровье, говорили, что дух в таких разбитых и сожженных телах не удержится; одна из девушек поверила, поплакала в коридоре и ушла; другая через некоторое время добилась своего и сидела рядом с постелью до вечера. Вечером один из парней умер, другой остался жив, тот, рядом с которым плакало любящее сердце. Конечно, это совпадение. Да и сколько бы ты ни бегал в клинику через дорогу, Денису незачем жить, если ты променяешь его. Если б не погиб Арсений, умер бы Денис. Твоя вина. И ты... ты можешь сколько угодно надеяться, спасая себя развратом, но без верности твоя надежда - ничем не поможет Денису.
Даниил посмотрел на друга внимательно, добавил:
- Одевайся. Идем. Сегодня будет дискотека, где ошивается много красивых парней...
- Они мне не нужны, - негромко ответил Олег, не поднимая взгляда.
- Ну наконец-то, - усмехнулся Денек.
***
- Черт! - воскликнул Олег. - Я забыл сумку!
Даниил улыбнулся.
- Я подожду.
Парень нырнул обратно в гулкий холл, нашел взглядом сумку.
На улице в это время раздалось сразу несколько криков. Визг колес, визг девушки... Олег метнулся обратно и увидел распластанное на тротуаре тело Денька; и скрывающийся за поворотом черный автомобиль. "Мазда. Как у дядиного брата."
Олег подошел ближе к телу Даниила, всмотрелся в лицо, но от вида крови ему стало дурно, и он зашагал прочь.
***
"Денис, я тебя люблю... И буду тебя ждать. Однажды я приду, а ты вздохнешь глубже и поднимешь веки...
Сегодняшняя встреча - она меня просто убила. Кто это был? Денис, не ты. Ты бы со мной не обошелся так. Я чувствовал себя, как на эшафоте, на глазах людей и мертвых... Ты был среди них, Динька? Ведь был, я же знаю. Прости.
Но кто это был и почему так скоро ушел? Он лежал, словно мертвый, но я не верю, чтобы та лава, которая течет в нем вместо крови... Нет, конечно, он не умер. И - мне показалось, или он действительно открыл залитые кровью глаза и ехидно улыбнулся?..."
3. Настя
"13.02.
...А я думал, что она потерялась. Хорошая девушка... Невеста твоя.
Мне на днях пришло от нее письмо. Черт знает, как она нашла меня. В письме есть ее номер. Я позвоню ей, сегодня же вечером...Она приедет, думаю: о твоей трагедии ей еще ничего неизвестно. Так странно читать строки, обращенные к нам обоим... Динька, я так жду того момента, когда мы будем вместе.
Настя теперь работает преподавателем физики в средней школе. Ох, нелегко ей приходится...
Денис, Денис... Почему ты так бледен?
И еще... Денис, я становлюсь настоящим маньяком: мне доставляет удовольствие выводить твое имя на бумаге".
...
"15.02.
Ну, я же говорил, что она приедет. Завтра я иду ее встречать. Жди, Денис: первым делом она бросится к тебе.
В пригороде у нее живут родственники. Думаю, выходные мы проведем там. Мой Динька, меня целых два дня с тобой не будет. Вдруг ты очнешься за это время? Я не прощу себе своего отсутствия".
...
"16.02.
Что ни говори, она красивая девушка. Ею любуются даже наши парни в общаге. Жаль, ты так и не открыл своих глаз, чтобы взглянуть на нее.
О боги, она плакала над твоей постелью, так же, как плакал я. Она обнимала меня и жалела. Как же повезло детям, которых она учит!
Помнишь наше чудовище, что вела у нас физику? Я еле мог вынести ее уроки. И она часто ловила меня у двери после звонка с урока, когда я уже рвался к тебе, а она еще не отпускала; помнишь?
Мы теперь у Настиной тети Веры. Она живет одна, год назад у нее умер муж... Почему судьба так неблагосклонна к хорошим людям?
Вечером Олег и Настя ушли гулять по улицам поселка, население которого составляли в основном отставные военные и другие странные и тихие люди. Здесь не было шумливых и глумливых студентов, и за все время вечера Олег на разу не услышал приевшихся слов, используемых в просторечии для обозначения гомосексуалистов. Они шли медленно, слушали скрип снега под ногами и пили пиво; в небе тускло виднелись звезды. Наконец дорога привела их к железным путям; Здесь они остановились. Настя сказала Олегу что-то немного обидное, немного смешное; парень выбил из ее рук в варежках банку с пивом и толкнул девушку в сугроб. Настя утянула его за собой; они лежали в мягких объятиях снега и смеялись, забрасывая друг друга колючими снежинками. Небо над ними было темное, глубокое и полное холода.
В конце концов оба устали. Настя лежала на коленях Олега и смотрела в черный февральский купол. Парень перебирал пальцами ее волосы - настина шапка скатилась с нее еще в самом начале игры.
- Олег... тебе никогда не хотелось быть с девушкой?
- Я завидую Денису... Мне бы найти такого верного друга жизни.
"Да уж... верного..."
- Что-то холодно стало, - заметила Настасья. - Пойдем-ка к дому.
- Настя, - внезапно с тревогой в голосе обратился Олег к подруге.
- А?
- А к чему ты это спрашивала?
- Да так...
На обратном пути все было так же; но Олег, встревоженный мыслями Насти, все чаще всматривался в ее красивое лицо.
"Вот досадовать будут наши нормальные парни, - пришло ему в голову, - что красивая приезжая влюбилась в гея..."
- Насть, ты не вздумай в меня влюбляться.
- Не вздумаю.
- Тебе будет тяжело.
- Знаю...
Парень обнял подругу покрепче, и они пошли по расчищенной тропинке к дому, в окнах которого горел свет, где было тепло и уютно.
***
На следующий день они гуляли дальше железной дороги и набрели на пустующий дом. Объявления о его продаже они уже видели где-то; сейчас маленькое строение выглядело одиноким и оставленным людьми.
Олег под одобрительное хихиканье Насти выломал из забора одну доску, нырнул в образовавшуюся прореху и подал руку девушке. Они оба оказались в сугробе, чуть поодаль от полузаметенной дорожки; выбравшись на нее, отряхнулись от снега и огляделись.
Дом действительно был одинокий. Холодные окна, в которых отражался черный зимний свет, молчали; тишина вокруг зазвенела, едва умолк смех Насти и Олега.
- Зайдем? - качнул головою парень.
Внутри было так же стыло и пусто.
- Разбойник, - прошептала Настя.
- Кто? Я? Очень может быть... Но ты со мной, значит, ты моя напарница в разбойном деле. Интересно, здесь есть деньги и ценные вещи?..
- Олег!.. - укоризненно сказала Настя.
- Что? Нет их здесь. А жаль...
Настя, не отрываясь, смотрела на Олега, и парень отвечал ей на взгляд; игра в гляделки была проиграна девушкой.
- Как же тебя ученики-то слушаются? Эти нахальные чудовища?
- А вот... в каждом таком чудовище живет ребенок, такой маленький, беззащитный, ощерившийся...
Олег опять вспомнил школьные годы. "В нас с Денисом... какие, к черту, дети? Хотя нет - так влюбиться, так - искренне и нежно, - могли только ну совсем юные сердца..." - подумал он.
- И как заставить их уважать?
Девушка пожала плечами.
- Ну ты даешь... Я тебя люблю, честное слово!
Настя примолкла.
- Ну... ну вот зачем ты такое говоришь...
Настроение Олега поползло вниз.
- Извини.
- Да нет, ничего... Это я...
Во всех комнатах дома все было одинаково и скучно, и теперь Настя с Олегом сидели на крыльце, куда сейчас хотя бы не попадал ветер.
- У тебя скоро сессия? - продолжила девушка.
- Через месяц. Ни черта не знаю и не понимаю. Особенно философию.
- О, я тоже терпеть ее не могла... Набор терминов.
В кармане Олега зазвенел мобильник.
- Меня потеряли, - усмехнулся парень и сбросил вызов.
- Вредина... Почему б не ответить?
- Разбойник, вредина... кто я еще?
Настя, не отрывая взгляда от его лица, ответила со вздохом:
- Бесконечно хороший человек...
- Ты меня не знаешь, - оборвал ее Олег.
- Врешь. Все дурное, что ты сделал, оправдано темпераментным твоим характером. Страстями.
- Серийные убийцы тоже... очень темпераментные.
Девушка поморщилась.
- Не путай.
- Я же говорил, что ты меня не знаешь...
- Я тебя чувствую. Ты хороший человек.
- Тогда ты просто ангел.
- Могу ответить тем же: тебе обо мне ничего не известно...
- Ладно уж. Пойдем, - твой поезд через три с половиной часа.
Настя кивнула. Сокрушенно вздохнула, поднялась со ступенек.
***
...Она поговорила напоследок со своею тетей Верой, уверила ее в последний раз, что Олег не жених ей, собрала вещи; Олег провожал ее до вокзала, чтобы как раз успеть в общежитие до его закрытия, забежав по пути в больницу.
Парень помог Насте занести в вагон сумки и в купе, где, кроме них, еще никого не было, пообещал звонить и писать; поблагодарил за то, что она приехала, бросив работу и все на свете ради Дениса, которому, в общем-то, ничем помочь не могла. Он заметил в глазах Насти слезы, которые она старательно прятала, и почувствовал, что, едва он уйдет, девушка разрыдается.
Уходя, Олег обнял ее в последний раз - покрепче и подольше - и прошептал над ухом:
- Прощай, разбитое сердечко. Мне станет еще более одиноко... Тебе тоже. Придет миг, тебе все покажется глупостью, но ты всегда будешь опускать взгляд, как сегодня; и из-за этого я не хочу на тебя смотреть. Ну... прощай.
Он отпустил ее, развернулся, хотел уйти; рванулся зачем-то назад, к Насте, печально опустившей голову и руки, но не решился - и ушел. Олег знал, что, если и увидит ее, то через много лет, когда и он, и она будут уже совсем другими людьми. И не будет уже в его жизни этого милого лица, податливого характера, неподвижно-добрых темных глаз молодой школьной учительницы.
В палате Дениса все было по-прежнему. Олег вернулся в общагу, в свою комнату на четвертом этаже, где спал на кровати Арсения (потому что на постель, где парень умер, постель Олега, больше никто не хотел ложиться, хотя прошло полгода), и, сев за слегка захламленный Сергеем письменный стол, достал свой помятый дневник.
"Я идиот, я идиот, я идиот!! Почему я не сделал этого?! Почему я не поцеловал ее? Почему не убедился, что девушка мне не нужна?! Почему не убедил себя в этой, безусловно, правде? Той правде, что мужчина не предназначен для женщины! Я могу подойти к любой девушке - это правда, - но, черт побери, она не будет Настей..."
Часть 3. Спящая красавица
В комнате с плотно зашторенными окнами сидели Сергей и его друг, и разговаривали на случайно подвернувшуюся тему - об Олеге.
- ...чего-то он в последнее время какой-то убитый.
- Да у него парня нету. Он ни с кем не спал аж с октября. По крайней мере, он так говорит.
- Да ну... говорит... верь ты ему.
- А еще он вчера свой дневник сжег. Толстая такая исписанная тетрадка. Долго жег, по листочкам...
- Может, на девушку повелся?
- Да ну!
- А что? Было уже такое. Помнишь Миху?
Олег, усмехнувшись, отошел от двери, у которой задержался, услышав свое имя. В общем-то, он направлялся к Денису.
- Как тоскливо... Когда ж я сдохну, Динька...
Дверь палаты распахнулась; вошел молодой стажер, каждый день приходивший ставить и убирать капельницу, и без зазрения бросавший на Олега взгляды, от которых ему становилось жарко.
- Не возбуждай меня, - сказал Олег негромко в пустоту перед собой. - У меня есть, кому хранить верность.
Стажер не ответил - разозлился, молча продолжил работу, возясь с иглами. Олег оглядел палату, задержал взгляд на видеокамере под потолком.
- Она не работает, - усмехнулся стажер.
- Почему?
- Профилактические работы с оборудованием.
- А если очнется?
- Не очнется. А ты мотай отсюда, - все, закончилось время.
Парень зло посмотрел на медбрата.
- Да ну? Выгонишь?
Стажер хитро и ласково улыбнулся.
- Конечно. Я жесток, хотя могу сменить гнев на ми...
- Попробуй, - Олег потерял контроль над собой еще в начале разговора, и готов был драться со всем обидевшим его персоналом; он сидел неподвижно у постели друга, касаясь ладонью его руки.
- Если что, - я не боюсь хомячков. Я хомячков люблю...
- Заткнись.
Стажер мельком взглянул на сжатый кулак Олега.
- Сейчас вернусь, - пообещал он и вышел из палаты, чтобы унести капельницу.
Когда он вернулся, рядом с Денисом уже никого не было. "А жаль," - подумал стажер и выключил свет.
Олег выбрался из своего укрытия, когда все затихло, и двери клиники закрылись для посторонних; еще раз недоверчиво покосился на камеру, но она мертво молчала.
- Вот мы и вместе, - выдохнул Олег. В темноте его глаза светились безумием, которое на свету еще никто не успел заметить. Он склонился к неподвижному телу и запечатлел легкий поцелуй на губах того, кто не мог ему ответить.
- Приехали... некрофилия.
Олег беззвучно рассмеялся. Поцелуй не подарил ему тепла, а ночь вместе не смогла бы подарить утешения.
Парень упал лицом на грудь любимого; из глаз катились слезы. Пальцы с силой сжали деревянную спинку кровати; Олегу почудился треск. Он замер, но все было тихо, хотя в темноте начали рождаться другие звуки - вздохи, стоны, полубеззвучные крики. Он вспомнил, что это, как и в прошлые ночи, должно быть наваждением.
- Этого нет, - шептал он. - Этого нет, мне всего лишь кажется...
Вздохи утихли. Вместо них осталось ощущение, что Денис дышит неровно и глубже. Олег отпрянул от его постели, лихорадочно шаря по карманам. Наконец нашел пузырек, пузырек с ядом, тщательно хранимый им со времени отъезда Насти, и, громко дыша (казалось, что и за дверью слышны эти полувсхлипы и биение сердца), открыл его.
***
Он с трудом разлепил веки и увидел темноту.
- Олег... - позвал он, хотя произнес это имя одними губами - голосовые связки его не слушались.
Где-то рядом разбилось что-то стеклянное.
- Черт! - услышал Денис.
- Олег! - теперь уже в голос сказал он.
"Это не глюк?" - не поверил Олег.
- Я тебя люблю...
Олег несмело подошел к кровати, склонился над ней, посмотрел в распахнутые темные глаза, которых так давно не видел.
- Я тоже очень тебя люблю, - хрипло сказал он.
Денис застонал, прикрывая глаза. Олег, наконец, вспомнил, что нужно кого-нибудь звать, что-то кричать, чтобы другу помогли, и нажал зеленую кнопку вызова.
...Почувствовал, как его ладонь сжимает Денис - своей, живой и теплой рукой. За дверью послышались шаги. Дверь распахнулась. Яркий свет растопил темноту.
ЭПИЛОГ
Было бы ненормально, если бы у него все было нормально.
Лин Рэй
Апрельское солнце, горячее и золотое, шпарило крыши домов, на одной из которых, над тротуарами и людьми, лежали двое, Денис и Олег, и смотрели не в небеса, а друг на друга. Первого уже выписали из больницы, но он не спешил восстанавливать место в институте, а потому был совершенно свободен.
- О чем ты мечтаешь? - с игривой улыбкой и искрами в глазах спросил Олег, глядя в глаза друга и кладя руку на его талию.
- Не о том, о чем ты подумал, - улыбнулся в ответ Денис. - Моей мечте никогда не суждено сбыться.
- Так скажи же.
Денис притянул его к себе и прошептал:
- Когда-то люди были другими, двойными; а потом боги разделили каждого на две части... Ты - моя половина, мое второе существование, и я хочу с тобой воссоединиться навсегда. А без того... я в этом мире чужак.
- Динь!
- А?
- Я тебя никогда не предам...
- Волк всегда предаст ягненка. А ты поцелуй меня - и я уже ягненок. Но, - Денис вновь улыбнулся, - я люблю это...
***
Темнело. Шел дождь, а парни возвращались домой, - не в общежитие, а в маленькую квартирку, которую снимали у доброй старушки (от нее были тщательно скрыты все отношения, и от этого всем было хорошо).
Промокшие насквозь, замерзшие парни ворвались в квартиру, опережая друг друга; Олег стянул футболку и бросил ее на диван.
- Я в душ, - улыбнулся он Денису.
В кармане Диньки уже минуту трезвонил телефон. Поглядев на полунагого Олега, парень вздохнул и взял трубку.
Олег слышал и громкий разговор Диньки, хотя не мог различить слов, и хлопок входной двери. Остальное заглушили звуки воды...
Когда он вышел из душа, Дениса уже не было. На столе лежала записка; Олег сел за стол, прочел ее.
"Любимый, тут обстоятельства. Я тебя покину, очень надеюсь - не больше, чем на месяц... Я в Коми. Звони, солнце ) "
Благословенную тишину нарушил однообразным ритмом гром музыки в соседней квартире. Олег едва не закричал. - Ненавижу попсу, - выдавил он сквозь зубы.